«Конечно, я мог бы обойтись и без цветов, но они помогают мне сохранить уважение к самому себе, ибо доказывают, что я не скован по рукам и ногам будничными заботами. Они свидетельство моей свободы» (Рабиндранат Тагор)

Какая интересная и глубокая мысль: цветы — и свобода личности! Еще больше поражает, что говорит об этом мужчина. Писатель, поэт, композитор, художник, общественный деятель, лауреат Нобелевской премии по литературе… Он находил время наслаждаться красотой цветов и чувствовать себя свободным!

Полгода холодов в России — это много! Покрытые снегом сады, поля и леса, серое небо… Потребность в ощущении полноты бытия всегда побуждала людей к созданию аналогов прекрасных творений природы, способных радовать сердце и душу круглый год.

Поэтому русское народное искусство такое яркое и праздничное. И не случайно в 19-м веке, в центре России зародился еще один замечательный промысел, который получил название, как часто водится в подобных случаях, по своему «местожительству» — Жостово! Вряд ли в нашей стране найдется человек, в памяти которого не возникнут сразу яркие, почти сказочные, букеты цветов, услышь он это слово! Цветочные композиции — на металлическом подносе. И надо сказать, что та свобода, которую отметил гений Тагора при общении с цветами, ярчайшим образом проявляется и при создании знаменитых жостовских букетов.

Представительница одной из известных династий художников Жостова — Лариса Гончарова (примеры работ мастера). Династия в любой сфере деятельности — это история данного дела. Обратившись к одной семье, узнаешь многовековую историю развития целого промысла. Так вот, говоря о секретах мастерства, Лариса сказала, что роспись — это импровизация: сам автор не знает, что получится, рука идет «на автомате»!

Каким же нужно быть Мастером, чтобы вот эти завораживающие, светящиеся из глубины бутонов волшебным светом цветы, трепетно «зазвучали» на лакированной поверхности, как нотки виртуозной музыкальной импровизации! Изысканная красота цветов, созданных Гончаровыми, наполнена особым смыслом, передающим нам настроение то ликующего праздника, то беспристрастной созерцательности.

Восхищаясь совершенством воплощения задуманного, наслаждаясь свободой и воздушной легкостью в изображении букетов, начинаешь понимать, что когда-то утилитарный предмет давно стал символом искусства, и что жостовская живопись — самостоятельный ее вид.

Деревня Жостово, что находится совсем близко от столицы, уже несколько веков является символом уникального русского промысла. В последние десятилетия 20 века деревню облюбовали уставшие от городской суеты и ухудшающейся экологии новые русские. К слову сказать, знакомая нам с детства Герда из «Снежной королевы», вернее сказать, сыгравшая ее популярная актриса театра и кино Елена Проклова, тоже много лет живет в этой деревне рядом с лесом, с наслаждением занимаясь ландшафтным дизайном, выращивая экологически чистые фрукты и овощи. Не избежала она и искушения научиться расписывать подносы!

На фоне все разрастающегося «города особняков» дома старожилов становились все ниже, «врастали» в родную землю, все глубже и крепче цепляясь, как будто боясь быть выкорчеванными. А основания для этого были.

Сначала возникли слухи, но не хотелось верить. Разве мог старинный народный промысел, которым так гордилось государство, стать частной собственностью? Прошло немного времени и слухи стали свершившимся фактом. Владельцем легендарного Жостовского промысла стал Банк (не будем делать ему дополнительную рекламу, тем более как собственник банк и продать его может!). И все пошло по обычной схеме. Банк пообещал сохранить народный промысел и знаменитый Музей Жостовских подносов, но территорию и площади фабрики стал раздавать в аренду. Там теперь около тридцати предприятий не связанных с подносным промыслом. Тридцать же оставшихся на фабрике молодых мастеров ютятся в четырех маленьких комнатах, отведенных под живописные мастерские. Теперь они работают «на хозяина». Все большие художники, старые мастера, настоящие творцы покинули промысел и работают дома. Последнее время они практически прекратили сотрудничество с фабрикой.

Поднос как предмет быта известен с давних времен, но именно с начала 19 века в связи с ростом городов, появлением многочисленных гостиниц, трактиров, ресторанов, подносы стали требоваться в большом количестве и использовались не только по прямому назначению, но и для украшения интерьеров. Яркие букеты, натюрморты, сцены чаепития или катания на тройке — традиционные сюжеты картин-подносов, украшавших стены подобных заведений.

Жостовские подносы относятся к направлению, имеющее общее название «русские лаки». Сначала в конце 18 века появилась лаковая миниатюрная живопись по папье-маше. Село Данилково близ Федоскино, деревни Жостово и Осташково известны были производством шкатулок, табакерок, коробочек, стаканов для карандашей, портсигаров, альбомов, сухарниц, кошельков — предметов, украшенных миниатюрной живописью. Художники в то время обращались к известным произведениям станковой живописи, гравюрам, вольно интерпретируя которые, создавали свои произведения. Зародившись в русле лаковой миниатюры, постепенно производство подносов выделилось в самостоятельный промысел. Точка отсчета — 1807 год, когда начала в Жостове работать мастерская Филиппа Никитича Вишнякова. Хотя основание промысла связывают с именем другого Вишнякова — Осипа Филипповича. К середине 19 века мастерских в округе насчитывалось уже двенадцать: Беляева, Митрофанова, Зайцева, Леонтьева и других. Промысел развивался, и подносы начали делать не только из папье-маше, но и из железа. Несомненно, в этом отношении влияние знаменитого еще с 18 века центра производства подносов в Нижнем Тагиле.

Если поначалу хозяева работали наравне с рабочими, то к 1870—1880-м годам они все больше превращались в предпринимателей. В эти годы в подмосковном подносном промысле насчитывалось более 240 наемных рабочих. Над одним подносом работали обычно три человека: коваль, изготовлявший форму, шпатлевщик, грунтовавший поверхность, и живописец расписывающий поднос. После просушки грунтовщик покрывал его лаком.

К началу 20 века, усвоив все самое интересное, что было в подносном производстве Петербурга, Нижнего Тагила, в подмосковной лаковой миниатюре, станковой живописи, росписи по фарфору и других видах искусства, художники Жостова сформировали свой стиль, основываясь все-таки, в первую очередь, на развитии своих местных традиций. Выработалась система, профессиональный живописный канон, присущий искусству Жостова и в наши дни. В последовательности приемов многослойного жостовского письма зафиксирована своеобразная азбука, которая впитывается мастерами, что называется «с молоком». Замалевка, тенежка, прокладка, бликовка, чертежка, привязка — это и есть те «ступеньки», которые от обобщенных силуэтов цветов и листьев замалевки вели к созданию сложнейших композиций с тончайшими деталями привязки, объединяющей цветы в букеты и связывающей его с фоном. И только освоив эту азбуку «на отлично», научившись «чисто говорить самые сложные слова», художник получает долгожданную Свободу. Теперь рука Мастера имеет право вести его по собственным тропинкам волшебных садов, в которых живут райские птицы, и виртуозно импровизируя, создавать все новые букеты сказочной красоты.

Общаясь с известными мастерами различных Российских промыслов, я обратила внимание, что все они талантливы не только в своей основной профессии, но зачастую и во многих других сферах деятельности. Несколько лет назад участником фестиваля «Буян-остров» в Сочи был Николай Гущин — Народный художник России, главный художник Нижегородского промысла «Хохломский художник». Он поразил участников не только произведениями, привезенными на выставку, талантливой росписью, которую продемонстрировал на мастер-классе, но и … замечательным даром танцора! Как он танцевал на банкете! Не многие мужчины могут похвастаться такими способностями. И еще: глаза художника постоянно выхватывают из окружающей действительности необходимые для творчества элементы, и у каждого творца они свои. Помню, как приехав ко мне в гости, Гущин сразу же нашел новые идеи для своих росписей: в первую минуту прогулки по саду сорвал незаметный цветок. Восхищенно разглядывая завитки «сорняка», сказал, что в средней полосе он таких не видел и обязательно использует в своих росписях. Аккуратно завернул травинку-цветочек и положил в карман. Цветы — самый популярный мотив росписей в русских художественных промыслах.

Вот так и развиваются традиции. Каждый художник в сложившиеся каноны вносит свое, увиденное и пережитое именно им. Каждый автор имеет свой индивидуальный почерк. Профессионалы по характеру мазков легко различают «руки» мастеров, причем, отмечая индивидуальность, взращенную трудом и талантом, зачастую определения дают, отнюдь не искусствоведческими терминами. «Танцующим» восторженно называют они мазок заслуженного художника России Ларисы Гончаровой — мастера жостовской росписи. Лариса поет так..., как пишет свои знаменитые цветы (или пишет, как поет!).

Дипломная работа Ларисы Гончаровой в художественном училище им. Калинина была высоко оценена комиссией и отправлена на ВДНХ, а Лариса получила премию ЦК ВЛКСМ.

В детстве Лариса занималась хореографией, но получив профессию художника, долгие годы пела в фольклорном ансамбле «Русь», гастролировала. А еще она — прирожденный дизайнер одежды, за ночь может сшить себе прекрасный наряд. Попробуйте повторить: платье из тафты с отделкой из «кролика» расписанное жостовскими цветами — эксклюзив!

Позитивный характер, яркие артистические наклонности нашли естественное отражение в росписи. Отсюда и «танцующий» мазок!

Художник в четвертом поколении, Лариса с детства могла наблюдать все стадии создания знаменитых жостовских подносов, бегая к маме на работу (благо «Жостовская фабрика декоративной росписи» находилась рядом с домом!), хотя совсем не собиралась идти по ее стопам. Но мама была мудрой женщиной и смогла постепенно направить ее по нужному пути. Вот где, очевидно, сыграли свою роль гены. Ведь тот самый Тимофей Максимович Беляев, который в 1830-е годы имел в Жостово свою мастерскую по изготовлению подносов, был прадедом мамы Ларисы Гончаровой — Нины Николаевны, Народного художника России, Лауреата Государственной премии им. И. Е. Репина.

Довоенная история промысла оставила нам только мужские имена. Но 1941 год перевернул жизнь страны и начал писать свою историю во всех областях и сферах жизни. Мужчин забрали на фронт. И впервые, чтобы не погиб Жостовский промысел, насчитывающий уже тогда более 100 лет, на фабрику взяли шесть девчонок 13—14 лет. Среди них была Нина Беляева (в последствии по мужу Гончарова). Военное детство на производстве — это отдельная статья. Можно романы писать и фильмы художественные снимать! Нина Николаевна рассказывала, как они, маленькие девочки, таскали из леса на себе бревна, чтобы отапливать производство, а расписывали — банки из-под консервов, поскольку железа не было (весь металл шел на оборону). Вряд ли в те годы Нина могла представить свои работы в музейных коллекциях и лучших выставочных залах мира! Очевидно: не важно, какие стены, полы, горшки и банки расписывает твоя детская рука. Важно — кто эту руку «ставит». Учил девочек старейший мастер Андрей Павлович Гогин, сыгравший выдающуюся роль в истории Жостова. Именно Гогин в 20-е годы прошлого столетия стал активным организатором артели, на базе которой создал множество выдающихся произведений и обучил традиционному мастерству многочисленных учеников. Он был одним из тех, чья деятельность помогла пережить кризис, нарушивший в начале 20 века работу буквально всех народных промыслов. В 1928 году артели объединились в одну — «Металлоподнос», которую в 1960 переименовали в Жостовскую фабрику декоративной росписи. Все эти этапы были жизнью Андрея Павловича, и после войны, с 1948 по 1961 годы он возглавлял промысел в качестве художественного руководителя и главного художника. В тот период коллективу художников Жостова еще приходилось преодолевать начавшиеся в 20—30-е годы попытки советских госорганов изменить сложившееся направление развития промысла внедрением прямолинейного утверждения реализма. Подобные новации могли уничтожить целое направление в искусстве России. Но ведущие мастера смогли противостоять этому, направляя реализацию новых идей на углубление традиционного мастерства.

В своем творчестве Гогин экспериментировал и с формой подносов, и с композиционными схемами, применял перламутровую инкрустацию, цветные и золотые фоны. Неизменным оставался его лирический дар, переданный им своей ученице — Нине Гончаровой. Более полувека создает она произведения, восхищающие нас своим совершенством.

Уже давно доказано, что человек, не живущий в местности, где зародился и развивался промысел, никогда не станет его представителем, не сможет развивать традиции. Искусство русских народных промыслов по-настоящему живо только на родной земле и ею одухотворяется. Не смотря на это, в разных уголках нашей страны и во многих странах мира есть люди, которые страстно тянутся к красоте русского искусства и мечтают овладеть хотя бы основами мастерства. Поэтому наших художников приглашают в разные страны, организуют школы, проводят мастер-классы. Лариса часто ездит за рубеж, обучает иностранцев. Научиться основам жостовской росписи может каждый, но художником этой росписи могут быть далеко не все. Иностранцы учатся, потому что это для них новое. Для многих знакомство с русским искусством долгие годы ограничивалось матрешками. Для одних теперь это развлечение, для других — бизнес. Преподавала Л. Гончарова в Австралии, Тайване. В Америке довелось бывать неоднократно: художественные студии 8 штатов организовывали ее мастер-классы. А однажды такой мастер-класс по росписи подносов превратился в настоящее и неповторимое шоу: проходил он на фоне выступления фольклорного ансамбля, участники которого были одеты в шикарные красочные русские костюмы. Лариса тоже пела, чередуя свои выступления с обучением. В роскошном костюме она сидела за подносом на фоне ансамбля! Американки бегали смотреть, как певица-художник за одну минуту переодевается, меняет наряд: зрелище было захватывающее!

«Заграница нам поможет» — такая знакомая для всех фраза. Классика. Участившиеся в последние годы поездки наших художников за рубеж на длительные сроки подтверждают ее без юмора. Условия работы и жизни, оплата труда — там неизмеримо выше! Хотя нет, «измерить» как раз можно, но не хочется! Деньги — это хорошо: удовлетворение мастер получает не только от того, что хлеб с маслом может купить. Деньги — это «мерило», оценка творца: «Мне хорошо платят — значит, ценят мой талант, созданные мной произведения. Значит, я чего-то достиг! Не зря учился и много работал!». Получается, что деньги — это стимул работать дальше! А вот фраза: «Художник должен быть голодным»… Голодайте сами, господа!

Меняется время, жостовская роспись, отвечая веяньям моды, украшает в наше время не только традиционные подносы, но и другие предметы интерьера: шкафы, столы, сундуки, шкатулки… и даже ведра! Были бы заказы: расписать можно и туфли, и платье. И это действительно красиво. Несколько лет назад в Москве проходила выставка «Все об устройстве мира». Организаторы заказали Ларисе Гончаровой роспись компьютера. Получился замечательный и необычный артефакт!

И все же талантливые художники промысла делают все, чтобы сохранить жостовский поднос как явление русской культуры. А «Цветы Гончаровых» своим тонким лиризмом и изысканной красотой живописи срывают с наших рук и ног будничные путы и дают нам ощущение свободы и радости!

Наталия Цыгикало